БЁЛЛЬ Генрих / BÖLL Heinrich
05-08-2021
Бильярд в половине десятого / Billard um halb zehn.
Восьмидесятилетие архитектора Генриха Фемеля. Юбилей — это подведение итогов. По сути, Фемель очень одинок, несмотря на наличие детей, внуков и даже жены. Его исповедь о жизни секретарше Леоноре. Его сын Роберт сознательно выбрал затворничество, предпочитая никого не принимать и играть в бильярд в одно и то же время с отельной прислугой, мальчиком Гуго, который фактически стал ему сыном.
«У Гуго кружилась голова, все эти события произошли задолго до его рождения, и это отбрасывало его на десятилетия, на пятидесятилетия назад – 1885, 1903 и 1935, эти годы были скрыты в глуби времен, и все же они реально существовали; они воскресли в голосе Фемеля, который, прислонясь к бильярду, смотрел на площадь перед Святым Северином. Гуго крепко держался за перила и глубоко дышал, как человек, который выплыл на поверхность; потом он открыл глаза и быстро шмыгнул за большую колонну» (Г. Бёлль).
Где ты был, Адам? / Wo warst du, Adam?
Последний год войны (1944-1945 гг.) глазами немца. И ещё любовь. Любовь немецкого солдата к еврейской учительнице.
«И вот из тысячи солдат остался один – последний. Он стоял перед унтер-офицером, растерянно озираясь, ибо рядом с ним больше не было привычных соседей – ни спереди, ни сзади, ми сбоку. Взглянув еще раз на унтера, солдат вспомнил вдруг, что он хочет пить, пить, а от пятнадцатиминутного привала осталось самое большее минут семь-восемь…» (Г. Бёлль).
Глазами клоуна / Ansichten eines Clowns.
Талантливый клоун Ганс Шнир попадает в трудные жизненные обстоятельства. Уход жены и, самое главное, травма колена не позволяют ему работать и он ломает голову, как добыть денег. Надежды на друзей, родителей и брата не оправдываются, хотя его отец — генеральный директор угольного концерна и мог бы помочь. Во время карнавала Ганс становится уличным певцом…
«Я родился в Бонне и знаю здесь многих людей: родственников, знакомых, бывших соучеников. Здесь живут мои родители, здесь мой брат Лео изучает католическую теологию... Родителей мне придется повидать, хотя бы для улаживания денежных дел. Может быть, придется передать дело юристу. Этот вопрос для меня еще не решен. После смерти моей сестры Генриетты родители как родители перестали для меня существовать. Уже семнадцать лет, как Генриетта умерла. Ей было шестнадцать, когда кончилась война, – прелестная девочка, белокурая, лучшая теннисистка от Бонна до Ремагена. Тогда объявили, что молодые девушки должны пойти в войска ПВО, и в феврале 1945 года Генриетта подала заявление. Все произошло так быстро, без задержки, что я ничего не понял» (Г. Бёлль).