ШЕМЯКИН Михаил М.
29-03-2025
Моя жизнь: до изгнания.
Он уезжал из СССР, когда ему было 28 лет. За это время он пережил столько, что хватило бы на несколько жизней. Травля талантливого человека. В СССР это было на государственном уровне, когда любая бездарность хотела чувствовать себя всемогущей. Знакомая с травлей, могу сказать — по сути, ничего не изменилось. И способы, о которых в эпилоге говорит автор, лихо используются — бездоказательные оговоры и доносы. Автору повезло с окружением. Он великолепно изобразил жизнь ленинградского андерграунда. Фамилии людей, с которыми ему довелось общаться, вызывали священный трепет. Шемякин рассказал всё отстранённо, никому и ничему не давая оценок. Редкое качество! Мне жаль, что я видела очень мало его картин.
«Я прожил в этой квартире долгие шестнадцать лет. Впервые вошёл в неё двенадцатилетним мальчишкой, а вышел двадцативосьмилетним, уже сложившимся художником, отцом семилетней дочурки – и больше никогда не переступил её порога. Да, жизнь в “вороньей слободке” была беспокойной, но за закрытыми дверями моих двух комнат творились непостижимые для советского обывателя вещи! Эти комнаты обрастали старинной мебелью, стены увешивались ни на что не похожими работами, которые были сотворены тут же, в этих стенах. Сюда вошли и остались на долгие годы люди из разных эпох и народов. Немец Эрнст Теодор Гофман, англичанин Чарльз Диккенс, американец Эдгар По… Сколько их таинственным образом умещалось здесь? Ещё появлялись и исчезали художники, музыканты, композиторы, поэты и писатели, мои современники – молодые, лохматые, вечно голодные, непечатаемые, невыставляемые, неисполняемые, затравленные, гонимые, но главное – свободные!» (М. Шемякин).