УЛИЦКАЯ Людмила
04-10-2021
Даниэль Штайн, переводчик
Сначала заинтересовалась названием, был профессиональный интерес. Но оказалось — меня касаются гораздо более важные темы. Еврей, работающий католическим священником в Израиле. Ему удалось объединить иудаизм и христианство в стране, по сути, отвергающей христианство. О ком писала Улицкая? О Руфайзене, которого знала лично. Он был больше, чем католический священник. Он дарил людям своё милосердие. Замысел автора стал намного понятнее после обсуждения книги на портале Культура.рф. Улицкая подняла вопросы, на которые многие ищут ответ. Она лишь раскрыла своё видение, опираясь на опыт общения с правильными людьми.
«В гетто согнали жителей Эмска и евреев из окрестных деревень. Мать моя не была местной жительницей, но оказалась в тех краях не случайно, а была заслана туда связной из Львова. Она была одержимой коммунисткой. Витека родила она в львовской тюрьме в тридцать шестом от своего партийного товарища, а меня от другого мужчины, с которым познакомилась в гетто. В жизни я не встречала женщины, менее склонной к материнству, чем моя мать. Думаю, что родились мы с братом исключительно из-за отсутствия превентивных средств и абортариев. В юности я ее ненавидела, потом много лет отчужденно изумлялась и до сего дня едва терплю общение с ней. Слава богу, крайне редкое» (Л. Улицкая).
Казус Кукоцкого.
Павел Алексеевич Кукоцкий — талантливый ученый, врач-гинеколог. Любимая жена, любимая дочь. Но дочь, учась на биофаке, разочаровывается в профессии, не хочет приносить пользу науке и уходит в гламурную жизнь. Тяжелая блезнь жены Елены, смерть дочери — и на этом фоне спокойная и размеренная жизнь удочерённой одноклассницы дочери. Отдельная тема — дневниковые записи Елены. Действующие лица не остаются также в стороне от политических событий в стране во второй половине ХХ века.
«Состояние бессилия и тоски было таким тяжелым, таким противоположным жизни, что я догадалась – это и есть смерть. Как только я об этом подумала, я увидела себя на задах нашего тропаревского дома, ярким летним днем, в бликах солнца и тени. Большой поваленный недавним ураганом тополь лежал поперек дорожки, и я шла по нему, перешагивая через обломанные сучки, соскальзывая с влажного ствола, и вдыхала сильный запах увядающей листвы. Все слегка пружинило, и ствол под моим малым весом, и пласты подсыхающей листвы. Сон наоборот, отсюда туда» (Л. Улицкая).
Лестница Якова.
Семейная сага, начало которой дал интеллектуальный и музыкальный еврей Яков, а заканчивается сага его внучкой, театральным художником Норой и её сыном-тунеядцем Юриком. Время повествования — с конца XIX века до конца ХХ века. Характеризующая сюжет цитата? Пожалуй, эта:
«Толстой? Да! Крейцерова соната? Нет, Анна Каренина! О, да! Достоевский? Конечно! «Бесы»! Нет, «Преступление и наказание»! Ибсен! Гамсун! Виктория! Голод! Ницше! Вчера! Далькроз? Кто? Не знаю! Рахманинов! Ах, Рахманинов! Бетховен! Конечно! Дебюсси? А Глиер? Великолепно! Чехов? Дымов? Короленко! Кто? И я! Но «Капитанская дочка»! Какое счастье! ... Еврейское? Шолом Алейхем? ... Нет, Блок, Блок! Надсон? Гиппиус! Никогда! Совсем, совсем не знаю! О, это надо, надо! История античности! Да, греки, греки! … В церкви! Тайна! Мария! Младенец! Да! … Да, мой Николай! Николай! Я к нему иногда обращаюсь! О да! Нет, какое крещенье! Нет! Зачем? Это связь! ... Авраам и Исаак! Ужасно! Но крест! Но знак! Но кровь! … Царь Давид?» (Л. Улицкая).